В 7-м разделе книги Учения и Заветы, одного из «образцовых трудов» мормонской церкви, приведен текст откровения, якобы данного Джозефу Смиту и Оливеру Каудери в ответ на вопрос о том, умер ли апостол Иоанн, или же ему было даровано бессмертие. В предислови к разделу говорится, что это откровение «представляет собой перевод рукописи, сделанной Иоанном на пергаменте и сокрытой им». Вот, как звучат первые четыре стиха пресловутого перевода:

И сказал Господь мне: Иоанн, возлюбленный Мой, что ты желаешь? Ибо, если попросишь, чего пожелаешь, будет дано тебе. И сказал я Ему: Господи, дай мне власть над смертью, чтобы я мог жить и приводить души к Тебе. И сказал Господь мне: Истинно, истинно говорю Я тебе, так как ты пожелал это, то будешь пребывать, пока не приду Я во славе Моей, и будешь пророчествовать перед племенами, коленами, языками и народами. И по этому вопросу сказал Господь Петру: Если Мне угодно, чтобы он пребывал, пока Я не приду, что тебе до того? Ибо он пожелал от Меня, чтобы можно было ему приводить души ко Мне, а ты хотел поскорее прийти ко Мне в Царство Моё.

Этот текст недвусмысленным образом отсылает читателя к диалогу, состоявшемуся между воскресшим Христом и апостолом Петром в Иоанна 21:20-23. Одно предложение («Если Мне угодно, чтобы он пребывал, пока Я не приду, что тебе до того?») звучит совершенно одинаково в английском тексте Учения и Заветов и в Евангелии от Иоанна в англоязычном Переводе Короля Якова.

Однако даже поверхностное сравнение библейского текста с текстом из Учения и Заветов показывает, что Джозеф Смит невнимательно читал четвертое Евангелие или сознательно его исказил. В Библии говорится, что слух о бессмертии, якобы дарованном Иоанну, был всего лишь плодом фантазии апостолов, и чтобы никто из читателей не принял этот вымысел за реальность, евангелист подчеркивает:<>/p

Но Иисус не сказал ему, что не умрет, но: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?

Более того, учение о бессмертии Иоанна (а равно и еще троих учеников с американского континента), которое мормоны выводят из 7-го раздела Учения и Заветов, противоречит их же учению о всеобщем отступничестве христианской Церкви. Как отступничество могло произойти, если на земле якобы до сих пор где-то живут апостол Иоанн и трое учеников-нефийцев? И это создает для мормонов серьезнейшую проблему, потому что без всеобщего отступничества не могло быть восстановления Церкви, а без восстановления Церкви мормонизм является не более чем самозваной сектой. Об этом ясно говорил мормонский апостол Джеймс Тэлмедж:

Значение и важность великого отступничества как условия, предшествующего воссозданию Церкви в нынешнее время, очевидны. Если пресловутое отступничество первой Церкви не было реальностью, Церковь Иисуса Христа Святых последних дней не является божественным установлением, как о том говорит ее название (James Talmage. The Great Apostasy [Deseret Books, 1909], p. iii).

Этот текст особенно важен тем, что здесь апостол Фома исповедует Иисуса Христа своим Богом и Господом, употребляя при этом определенные артикли (Ὁ κύριός μου καὶ ὁ θεός μου). Это означает, что, если Фома не называл Иисуса Христа Богом Авраама, Исаака и Иакова, то его слова представляли собой безусловное и откровенное нарушение Первой Заповеди (Исход 20:3). Между тем, Господь Иисус Христос в ответ упрекнул Фому лишь в том, что тот не уверовал в это и не исповедал это раньше, но хотел осязаемых подтверждений, прежде чем уверовать.

Свидетели Иеговы пытались решить эту проблему несколькими способами. Два объяснения были опубликованы в «Сторожевой башне» за 1992 год:

Обращаясь к воскрешенному Иисусу, апостол Фома воскликнул: «Господь мой и Бог мой!» (Иоанна 20:28). Это сообщение и другие были написаны, «дабы [мы] уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий». И Фома не противоречил Иисусу, Который послал Своим ученикам весть: «Восхожу к… Богу Моему и Богу вашему» (Иоанна 20:17, 30, 31). Следовательно, Фома не думал, что Иисус был Богом Всемогущим. Может быть, Фома обратился к Иисусу как к «Богу своему» в том смысле, что Христос был «богом», но не «единственным истинным Богом» (Иоанна 1:1, НМ; 17:1-3). Или, сказав «Бог мой», Фома, может быть, признавал Иисуса как представителя Бога так же, как другие обращались к ангелу-посыльному, как будто он Иегова. (Сравни Бытие 18:1-5, 22-23; 31:11-13; 32:24-30; Судей 2:1-5; 6:11-15; 13:20-22)(Сторожевая башня, 15 января 1992 года, с. 23)

Таким образом, первая версия заключается в том, что Христос был «богом», но не «единственным истинным Богом». Это самое беспомощное из возможных объяснений, поскольку в тексте Фома называет Христа ὁ θεός μου, т. е. «тот самый (единственный) Бог мой». Кроме того, если Христос не был «истинным» Богом, значит, Он мог быть только ложным богом, идолом, поскольку есть только один истинный Бог, и подобных Ему нет (Ис. 44:8; 45:5; 46:9).

Вторая версия заключается в том, что к Христу можно было обращаться как к Богу, поскольку Он был «представителем» Бога. Однако само это объяснение, в свою очередь, основано на недоказанной (и неочевидной) гипотезе, что в перечисленных местах Ветхого Завета люди называли «Богом» и «Иеговой» ангелов, а не Христа, являвшегося в виде Ангела Господня.

В некоторых публикациях Общества Сторожевой Башни упоминается — правда, с еще большими оговорками — и третья версия, суть которой заключается в том, что слова Фомы были обращены не к Иисусу, а представляли собой изумленное восклицание, адресованное Богу. Однако греческая конструкция ἀπεκρίθη... καὶ εἶπεν (букв., «ответил… и сказал») с незначительными вариациями встречается в Новом Завете множество раз как стандартная синтаксическая форма, образующая диалог. Кроме того, Иоанн конкретно пишет, что Фома сказал эти слова «Ему» (греч. αὐτῷ), т. е. Христу.

По словам Иисуса Христа, Утешитель (Дух Святой) будет выступать в роли посредника между Ним и учениками: «...будет говорить, что услышит… от Моего возьмет и возвестит вам». Для того, чтобы услышать слова Христа и пересказать их ученикам, как и для того, чтобы взять что-то у Христа и возвестить ученикам, Дух Святой должен быть способен на самостоятельные действия, т. е. быть Личностью.

В русском Переводе нового мира (издание 2007 года) текст этого стиха звучит следующим образом: «Те, кого дал мне мой Отец, превыше всего остального, и никто не может похитить их из рук Отца».

Этот вариант несколько расходится с англоязычным Переводом нового мира (издание 2014 года), где рассматриваемый стих звучит так: «What my Father has given me is something greater than all other things, and no one can snatch them out of the hand of the Father» (букв. «То, что дал мне мой Отец, есть нечто большее по сравнению со всем остальным, и никто не может похитить их из руки Отца»). Однако в целом и англоязычный, и русскоязычный ПНМ толкуют этот стих одинаково, относя оборот «больше всех» не к Самому Богу, а к тем, кого Бог дал Сыну.

Возникает вопрос, можно ли считать такое прочтение намеренным искажением библейского текста.

Дословно в греческом оригинале первая часть этого стиха выглядит следующим образом:

   ὁ    | πατήρ | μου |     ὃ     | δέδωκέν | μοι
                      |     ὃς    |
  опр.  | отец  | мой |    что    |   дал   | мне
артикль |             |  который  |

πάντων | μεῖζόν  | ἐστιν
       | μείζων  |
всего  | большее | есть
 всех  | больший |

Как следует из приведенного подстрочного перевода, различие между Синодальным переводом и Переводом нового мира обусловлено разночтениями в греческом оригинале. Если в греческом тексте используются местоимение среднего рода ὃ и прилагательное среднего рода μεῖζόν, то речь идет о том, что люди, данные Сыну Отцом, больше всех. Если же в тексте используются местоимение мужского рода ὃς и прилагательное мужского рода μείζων, то речь идет о том, что Бог Отец больше всех.

К сожалению, текстология этого стиха крайне запутана. Брюс Метцгер в своем «Текстологическом комментарии» характеризует этот стих как «клубок разночтений, который представляет все возможные сочетания относительного местоимения мужского или среднего рода и сравнительного прилагательного мужского или среднего рода».

По поводу добавления в текст слова «остальное», отсутствующего в оригинале, см. комментарий к отрывку Колоссянам 1:16-20.

В этом отрывке говорится, что Иисус Христос, называя Бога Своим Отцом, тем самым «делал Себя равным Богу». В умах иудеев, слышавших слова Иисуса, не возникало не малейшего сомнения, что претензия на исключительные родственные отношения с Богом означает претензию на равенство с Богом.

Свидетели Иеговы нередко возражают на это, что иудеи сплошь и рядом неправильно понимали слова Христа, и что в данном случае они также ошиблись, обвинив Его в богохульстве, хотя на самом деле Он вовсе не считал Себя равным Богу.

Следует заметить, что, исходя из самого текста, Иоанн Богослов нисколько не дистанцируется от вывода, к которому приходят иудеи, и ни словом не указывает на ошибочность их умозаключений. Напротив, этот вывод в тексте выглядит не мнением иудеев, а фактом, с которым сам евангелист согласен.

В самых древних и надежных рукописях Нового Завета, а также в Вульгате текст стиха 4 полностью отсутствует. Судя по всему, он был добавлен впоследствии для пояснения оборота «...ожидающих движения воды» в стихе 3. Однако и сам этот оборот отсутствует в древнейших рукописях Нового Завета и, к тому же, содержит два греческих слова, которые нигде больше у Иоанна Богослова не встречаются.

В этом отрывке Господь Иисус Христос обещает, что Сам воскресит Свое тело («разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его»). О том, что под «храмом» Господь имел в виду именно Свое физическое тело, ясно говорится в стихе 21 («Он говорил о храме тела Своего»). Кроме того, Иоанн пишет, что ученики вспомнили эти слова Христа, когда «воскрес Он из мертвых».

Вопреки этому Свидетели Иеговы иногда утверждают, что под «телом» Господь имел в виду не Свое физическое тело, а Тело Христово, т. е. Церковь. Помимо того, что подобное толкование исключается непосредственным контекстом, следует отметить, что между смертью Христа на Пасху и созданием новозаветной Церкви на Пятидесятницу прошло не 3 дня, а 50.

Богословская значимость этого отрывка обусловлена тем, что в нем Христос обещает воскресить из мертвых Сам Себя, а воскрешение мертвых, без сомнения, является божественным деянием, на которое тварные существа не способны.

В брошюре «Следует ли верить в Троицу?» (с. 16) Свидетели Иеговы цитируют этот стих так: «Будучи Сыном Бога, Иисус не мог быть самим Богом, потому что в Иоанна 1:18 сказано: „Бога не видел никто никогда“».

В данном случае интересно не столько то, что Свидетели Иеговы сказали, сколько то, о чем они умолчали. Цитируя библейский текст, они оборвали цитату на полуслове. В данном случае это важно потому, что полностью процитированный текст Иоанна 1:18 в Переводе нового мира прямо противоречит той мысли, которую Свидетели Иеговы хотят с его помощью доказать:

Бога никто из людей никогда не видел, но единородный бог, который у груди Отца, рассказал нам о нём.

Таким образом, Свидетели Иеговы обрывают цитату ровно на том месте, где этот библейский текст становится доказательством божественности Иисуса Христа.

Бхагван Шри Раджниш (Ошо) в своей книге «Путь мистика» так комментирует этот текст:

...ничто не имеет больше власти, чем слово. Оно так мощно, что библейская традиция начинается с него. «В начале было слово. Слово было с Богом. Слово было Богом».

Я не согласен с этим утверждением. «В начале было слово», но я, безусловно, согласен, что кто бы ни был тот, кто написал это библейское изречение, он безмерно осознавал власть слова. Он ставит его даже над Богом - потому что, в конце концов, весь «Бог» - только слово, и пустое слово, без всякого содержания. По крайней мере, у него было прозрение, что слово обладает такой властью, что должно стоять у истоков существования.

Я не могу согласиться с этим утверждением, потому что слово нуждается в ком-то, кто бы его понимал, кто придал бы ему смысл; иначе это только звук... «В начале» может быть только звук, не слово. Звук может стать словом, когда есть кто-то, чтобы придать ему смысл. Но есть буддистские писания, которые проникают в самый корень. Они говорят: «В начале было молчание».

Раджниш явно не понимает, о чем говорится в Прологе к Евангелию от Иоанна (1:1-18), и не понимает, что под «Словом» имеется в виду Второе Лицо Святой Троицы, Иисус Христос. Но даже его утверждение, будто слова не могло быть в начале, потому что «слово нуждается в ком-то, кто бы его понимал, кто придал бы ему смысл; иначе это только звук», можно объяснить лишь тем, что Раджниш не верит в существование вечного личностного Бога. Согласно же христианскому учению, в начале (т. е. до сотворения мира) существовал Бог, единый в трех Лицах, находившихя в общении друг с другом.

Как утверждают Свидетели Иеговы, поскольку в греческом оригинале перед словом «Бог» в словах «и Слово было Бог» не стоит определенный артикль, это слово не указывает на божественность Слова, но всего лишь говорит, что Слово было «божественным» или «богоподобным». Соответственно, в своем Переводе нового мира они пишут это слово с маленькой буквы: «В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было богом». В английском тексте Перевода нового мира они добавляют к этому слову неопределенный артикль: «...and the Word was a god».

При этом в своих публикациях Свидетели Иеговы ссылаются на мнение не принадлежащих к Обществу лингвистов, которые якобы разделяют их точку зрения: «В одном журнале („Journal of Biblical Literature“) говорится, что выражения „в которых глаголу предшествует именная часть составного сказуемого без артикля, как правило имеют качественную характеристику“. Как отмечается в журнале, это указывает на то, что лóгос можно назвать богоподобным. Об Иоанна 1:1 там говорится: „То, что именная часть составного сказуемого имеет качественную характеристику, настолько очевидно, что существительное [теóс] нельзя рассматривать как определенное, то есть выражающее его единичность“» (Следует ли верить в Троицу? с. 27).

В действительности Свидетели Иеговы не вполне понимают суть сказанного в статье из Journal of Bible Literature. Дело в том, что существительные в греческом языке могут быть определенными, неопределенными и качественными. Как справедливо указывает автор статьи, очевидно, что в Иоанна 1:1 слово «Бог» употреблено в качественном значении. Однако, вопреки мнению Свидетелей Иеговы, качественное значение существительного не тождественно неопределенному и не делает Иисуса Христа «богоподобным» или «богом» лишь в каком-то общем смысле. Качественное значение слова «Бог» в данном случае означает, что речь идет не о божественной личности Христа, а о Его божественной сущности. Иначе говоря, «Слово было у Бога [Отца], и Слово было Богом по природе».

С помощью такой грамматической конструкции Иоанн Богослов уходит одновременно от двух еретических крайностей: он исключает возможность арианского толкования, подчеркивая природное божество Христа, и исключает возможность савеллианского толкования, подчеркивая, что Христос не является той же Личностью, что и Отец. Именно о последнем аспекте говорит автор статьи в JBL, когда пишет, что «существительное [теóс] нельзя рассматривать как определенное, то есть выражающее его единичность».

В оригинальном греческом тексте Нового Завета знаков препинания не было, поэтому любая пунктуация в библейском тексте представляет собой толкование. В большинстве случаев разногласия относительно расстановки знаков препинания не оказывают значимого влияния на смысл текста. Однако стих Луки 23:43 представляет собой одно из немногих исключений. Традиционный перевод, когда запятая ставится перед словом ныне («истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю»), не устраивает Свидетелей Иеговы по двум причинам: во-первых, они не верят, что после физической смерти человек продолжает существовать, и, во-вторых, понимают под «раем» райскую обновленную землю, которая будет существовать лишь после Армагеддона и «конца земной системы вещей». Соответственно, по их представлениям, разбойник никак не мог оказаться «ныне» в раю с Христом:

Иисус имел в виду будущий земной Рай (греч. пара́дейсос), когда говорил с преступником, который висел рядом с ним на столбе и который поверил в то, что Иисус станет царем. Иисус сказал ему: «Истинно говорю тебе сегодня: ты будешь со мной в Раю» (Луки 23:43)... В Библии нет подтверждения того, что Иисус и преступник поднялись на небо сразу после смерти — в тот же день, когда Иисус с ним говорил (Рассуждение с помощью Писаний, с. 298-299).

С чисто технической точки зрения оба варианта перевода возможны, поэтому назвать вариант, предложенный в Переводе нового мира, прямым искажением текста. Тем не менее, в данном случае создатели Перевода нового мира позволили своим богословским взглядам восторжествовать над грамматическим контекстом и даже здравым смыслом вместо того, чтобы привести свои богословские представления в соответствие с «неудобным» текстом.

Во-первых, в греческом тексте Нового Завета конструкция ἀμήν λέγω σοι («истинно говорю тебе») или ἀμήν λέγω ὑμῖν («истинно говорю вам») встречается в общей сложности 75 раз. И во всех этих случаях указанное сочетание слов выступает в роли законченного риторического оборота. Создатели Перевода нового мира предлагают читателю поверить, что стих Луки 23:43 — единственное исключение их общего правила. Но единственное основание, на котором они основывают это утверждение — их богословские взгляды. Возможно, традиционное прочтение этого стиха сложнее поддается богословскому толкованию, однако оно, без сомнения, сообразуется с общим грамматическим контекстом Нового Завета.

Во-вторых, сама по себе фраза «истинно говорю тебе сегодня» избыточна и даже нелепа — говорящий естественно говорит сегодня, а не сегодня и не завтра.

Данный стих играет ключевую роль в богословии Веры. Основной акцент при этом делается на слове «скажешь» — предполагается, что закон веры срабатывает лишь в том случае, если его приводят в действия наши слова, произнесенные вслух (исповедание).

Кеннет Хейгин объясняет смысл этого стиха так:

Уча о вере, я часто цитирую наш текст из этого урока, Марка 11:23, потому что в нем мы видим формулу веры, чтобы передвинуть любые горы в нашей жизни. В этом стихе Писания вы найдете решение для любой го-ры в своей жизни — будь то болезнь, или неспасенные родственники, или финансовые проблемы, или семейные неурядицы (Кеннет Хейгин. Основы духовного роста, с. 100).

Иисус не учит в Евангелии от Марка, что «будет ему, во что ни поверит». Он учит: «будет ему, что ни скажет». Другими словами, вы будете иметь то, что вы говорите. Вы будете иметь ваши слова. […] Ваши слова так значимы. Вам необходимо осознать это. Они устанавливают границы вашей жизни. Вы никогда не осуществите больше того, что вы говорите. Вы никогда не будете иметь ничего сверх ваших слов (Кеннет Хейгин. Добро пожаловать в Божью семью, с. 86, 89).

Вера, которая только в твоем сердце, никогда не принесет исцеления твоему телу, исполнение Святым Духом или ответ на молитвы. Но вера в сердце, высвобождаемая через уста, даст результат (Кеннет Хейгин. Новые пороги веры, с. 15).

Нигде в Библии не говорится, что ответ можно получить, только веруя сердцем. Библия учит, что, если ты веришь сердцем и говоришь устами, то у тебя будет все, что ты скажешь(Кеннет Хейгин. Включи свою веру, с. 11).

Акцент, который Хейгин делает на слово «скажешь», совершенно искусственен ничем не оправдан. По существу, проповедники Веры вырывают 23-й стих из его естественного контекста и превращают его в самодостаточное законченное утверждение. Однако на самом деле поучение Христа на этом не заканчивается, и в 24-м стихе Он подводит итог всему сказанному:

Потому говорю вам: всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам.

Таким образом, речь идет о молитве, о просьбе к Богу, а не об овеществлении своих желаний с помощью силы собственных слов.

Иными словами, сказанное Господом в 23-м стихе — это иллюстрация действенности веры, а не действенности слов. Однако делать отсюда вывод о том, что получение просимого у Бога зависит только от силы нашей веры, было бы неверно.

Во-первых, Писание говорит, что Господь всегда поступает в соответствии со Своей волей, и мы можем быть уверены, что получим просимое, лишь если наша просьба соответствует воле Божьей (1 Ин. 5:14-15). При этом, как показывает пример Павла (2 Кор. 12:9), важно учитывать не только общую волю Бога, но и Его конкретную волю в отношении того или иного человека (богословие Веры традиционно не делает этого различия, считая, что общая воля Бога всегда действительна в каждой ситуации и в отношении каждого человека). Даже Господь в Гефсиманском саду молился, говоря: «Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22:42).

Во-вторых, Писание говорит, что получение просимого зависит в том числе и от мотивов, которые нами движут. Апостол Иаков поясняет, что христиане не получают ответа на молитвы, «потому что не на добро просят, а чтобы употребить для своих вожделений» (Иак. 4:3).

Создатели Перевода нового мира перевели греческое словосочетание κόλασις αἰώνιον как «вечная отрезанность» (англ. «everlasting cutting-off»), ссылаясь на то, что глагол κολάζω в классическом греческом языке имел значение «отрезать, отсекать» и в садоводстве употреблялся для обозначения подрезки или прищипывания ветвей деревьев.

В некоторых переводах греческое слово ко́ласин, которое встречается в Матфея 25:46, передано как «наказание», однако его основное значение — «обрезка, подрезка», например, ненужных ветвей деревьев (Сторожевая башня, 1 ноября 2008 года, с. 5-8).

Аналогичным образом они истолковали однокоренное причастие κολαζομένους во 2 Петра 2:9, только вместо причастия настоящего времени (которое, если уж на то пошло, на русском должно было бы звучать как «отрезываемых») использовали целую глагольную конструкцию в будущем времени «когда они будут отрезаны» (англ. «to be cut off»).

На самом деле, глагол κολάζω и однокоренные слова уже как минимум за четыре-пять столетий до Рождества Христова утратили изначальный смысл, связанный с действием отрезания или отсечения как таковым, и использовались для обозначения наказания или кары в широком смысле — вероятно, по аналогии с наказанием в виде отсечения членов тела. Именно в значении кары и наказания однокоренные слова использовали в своих сочинениях такие классические греческие авторы, как Софокл (496-406 гг. до н.э.), Эврипид (480-405 гг. до н.э.), Платон (427-347 гг. до н.э.), Исократ (436-338 гг. до н.э.) и Фукидид (460-400 гг. до н.э.).

В двух из четырех новозаветных текстов, где использованы однокоренные слова, истолковать их в значении отрезания или отсечения никак не возможно. Судя по тексту Перевода нового мира, это понимали и его создатели. В Деяниях 4:21 они перевели однокоренной глагол κολάσωνται словом «наказать» (англ. «punishing»), а в 1 Иоанна 4:18 перевели существительное κόλασις (то же, что и в Матфея 25:46) почему-то глаголом «сковывает» (англ. «restrains us»). В оставшихся двух текстах (Матфея 25:46 и 2 Петра 2:9), как мы уже видели, они предпочли вариант «отрезанность» и «отрезаны», хотя перевод «наказание» и «наказываемых» также вполне возможен, а с учетом сказанного выше и более оправдан. И Свидетели Иеговы косвенно это признают:

В то время как «овцы», праведные люди, получают вечную жизнь, «козлы», нераскаивающиеся грешники, обрекают себя на «вечное наказание», то есть оказываются навечно отрезанными от жизни (Сторожевая башня, 1 ноября 2008 года, с. 5-8).

Проповедники Веры часто ссылаются на этот стих как на библейское основание учения о «негативном» и «позитивном» исповедании, суть которого заключается в том, что качество жизни человека зависит от того, какие именно слова он произносит с верой.

На самом деле, как показывает контекст (стихи 34-37), речь здесь идет о том, что слова человека отражают состояние его сердца («от избытка сердца говорят уста»), и что праздные слова будут свидетельствовать против человека на Божьем суде («за всякое слово праздное, какое скажут люди, дадут они отчет в день суда»).